Шанс, в котором нет правил [черновик] - Ольга Чигиринская

— А мне их неоткуда знать. Более того, в теории, коды на послезавтра не может знать никто — их генерируют за несколько часов до того как. А на практике машину не перенастраивали со времен Тамерлана и она предсказуема до 28 знака. Господина Ильинского стоило бы вывести погулять хотя бы за тот кабак, что он развел у себя в управлении, — если бы кто-то вздумал судить по интонациям Габриэляна, то решил бы, что некомпетентность Ильинского в глазах референта является куда более серьезным проступком, нежели предательство, убийство и употребление людей в пищу. В некотором роде, так оно и было. — Но это — уже внутри. Теперь о том, как попасть в тамбур. Раз в сутки, ночью, в екатеринбургское СБ прибывает курьер из Москвы. За данными. Копии всех обновлений, сделанных в банках данных СБ региона, идут ему. Это, кстати, одна из причин, по которой господин Ильинский, при всем желании, не может прекратить следствие вовсе. Курьеров на регион — человек 200. Начальник ночной смены «предбанника» — опытный офицер, 18 лет службы — их почти всех знает в лицо.

— Но вышло так, — вступил Кессель, — что сегодня, как раз после вашего звонка, с ним случилась беда. Он ждет пересадку сердца. А пока ждет, носит регулятор. И что-то с этим регулятором вышло не так. Так что начальник смены лежит в больнице с последствиями индуцированной тахикардии — и пролежит там до самой операции. Своей, не вашей.

— Курьера нужно перехватить по дороге, — это был даже не дуэт. И не синхронное плавание. Разве дельфины занимаются синхронным плаванием? — Лучше всего в промзоне. Есть две точки, мимо которых он проехать не может. Перехватить и вынуть чип. Его зашивают под левой ключицей. Это вопрос времени — изъятый из ткани, чип распадается в течение получаса. На всякий случай. Мой коллега Кессель — оперативник. Его чип очень похож на курьерский. Но все же отличается. Это крайний вариант, потому что в этом случае бой начнется еще до того, как вы пройдете тамбур, и времени на эвакуацию останется совсем немного. Сегодня курьер прилетает рейсом в 2.45. Завтрашний — трехчасовым.

«Сегодня, — включился Антон. — У нас еще четыре часа на подготовку. Сигнал на Другие Действия уже дал. Снимаем группу Цезаря с „маневров“. Там уже немного осталось, заметают следы».

— Понятно, — сказал Эней. — Это все? Сколько человек будет с курьером? Какая машина? Оружие? Сигналы тревоги?

— C курьером двое. Из центрального аппарата. Не местные. Машина обычная. То есть обычная рабочая — слегка усилен двигатель, защита от легкого стрелкового, но не более того. Страховка от недоразумений. На курьеров СБ до сих пор нападали только по ошибке. Есть система слежения, она идет через спутники. Так что местонахождение автомобиля идет в центральную аппаратную местного СБ. Почему и промзона — там крольчатник и плохо работает связь. Методов сигнализации я не знаю — не работал с курьерами прямо. Но стандартное правило в таких случаях — «проще потом дать отбой». На каждый чих они дергаться не станут, но, скажем, если на крышу движущейся машины вдруг приземлится голубь, они вызовут подмогу.

«А если я — то не успеют, — почти пропел Цумэ. — Мы там проезжали — есть пара подходящих мест».

— Курьер вооружен? Его пропустят с оружием внутрь?

— Именно. Курьер вооружен. Его охрана тоже. И разоружать их местные власти не имеют права ни при каких обстоятельствах. Откуда все сложности с чипом.

— Это все? — спросил Эней.

— У нас — все.

— Мы идем сегодня, — Эней посмотрел на часы и встал. — Вы составите нам компанию? Данные — это хорошо, а вот иметь в группе людей, которые к штурму готовились — еще лучше.

— Я, скорее всего, буду занят, — Габриэлян выглядел довольным. — А вот Андрей Робертович свободен. Впрочем, это ему решать.

— Схожу, — лемур пожал плечами. — Где и когда мы встречаемся, господин Савин?

— В промзоне, — ответил Эней. — Курьера мы будем брать на выходе из аэропорта. Вы поищите там место, где можно будет выбросить трупы, и просто проголосуйте. Мы вас подберем. Да, и спасибо за чай. Было очень вкусно.

Три бесшумных шага от костра, поворот за будку стрелочника — и Савина нет, как и не было — только пустая кружка поблескивает влажным донцем, да светлеют свежие зарубки на клинке, который Суслик снова принялся вертеть в руках.

— Интересный стиль, — и, без перехода, — их снайпер только что покинул позицию. Наш кстати, тоже.

— Дай посмотреть, — Габриэлян принял шпагу из Сусликовых рук. — Покойный Робертсон был чемпионом Европы и шестым даном кендо. Господин Савин выглядит года на двадцать три максимум. Тренировал его наверняка Каспер. Во сколько же он начал?

— Шестой дан — это просто степень, присвоенная Всемирной Федерацией кендо, а кендо — это спорт, — пожал плечами Суслик. — Есть вещи, которых на спортивных соревнованиях просто нельзя делать. И господин Савин умеет их делать. Но начал он рано. Такие вещи ставят, пока реакции еще детские, а рефлексы вырабатываются быстро. Тринадцать лет — самое позднее…

— Интересный молодой человек, — сказал Габриэлян. — Нам подошел бы тот, кто оставил ему эти шрамы. Тот, кто его готовил.

— Нет. — Суслик смотрел, как дымящаяся жидкость переливается в кружку. — Он бы нам не подошел. Саневич помнил меня живым. Для него я был бы зомби, чужим роботом. Он не поверил бы ни единому моему слову. И если бы не открыл огонь сразу, то уж точно начал бы стрелять после трех минут разговора с тобой. Кстати, а почему ты показал ему «референта», а не, скажем, «Сашу»?

— Господин референт — ценный ресурс. Саша — явный человек, а потому — предатель. А на оговорку по Фоме Аквинскому ты внимание обратил? Ординарная благодать, — Габриэлян фыркнул. — Интересно, как он в таком случае примиряет убеждения и Искренникова. Ментальная резервация? Или?

— Я думаю, или. И тогда дела принимают занимательный оборот.

Медленно подошел Король, сел на тот же бетонный обломок, с которого встал Эней, взял горячую кружку, сказал:

— Мне очень не нравится этот расклад со священниками. Если старшие действительно их чувствуют, значит…

Суслик поднял брови:

— Ну, этот вариант хотя бы объясняет, как я умудрился за двое суток приобрести и потерять наездника, не выходя из Цитадели. Инициировать меня пытались точно, это я просто помню. В лаборатории потом были совершенно уверены, что у них получилось. А вот с результатом вышел конфуз. Нас подстрелили на выходе — меня и Рут Гинзбург из Беркли. Она была не из группы, просто приехала на конференцию — и видимо ее прихватили, не разобравшись. Почему я именно ее тащил, я не помню, а они не знают. Или не говорят. Там что угодно могло быть — вплоть до того, что они пытались ее мне скормить. У нее А-индекс был очень высокий, даже выше чем у меня тогда — это часто бывает с прикладниками. Но нас накрыли из пулемета в упор. Ее убили. А вот меня — нет. Хотя попали хорошо. Старший, даже свеженький, после такой дозы свинца должен был встать, хотя и не сразу. Человек — умереть на месте. А я — заснул. И спал едва не неделю. Как суслик. А потом они мною занялись и сделали вывод, что я все-таки человек. За те двое суток в Цитадели вылечить меня от зависимости никто не мог — да и не стал бы. А вот изгнать постороннее присутствие…

— Но вот для нас…

— Что для нас? — пожевал губами Габриэлян. — Какая разница, как это называть — энергетическим паразитом, наездником или демоном? Какой-то материальный носитель все равно есть. Иначе бы им не нужны были все эти ритуалы с кровью. А раз он есть, по нему можно бить. Тем более, что благодать действительно на поток не поставишь. Кстати, о благодати, как вы думаете, сколько лет их аналитику?

— Если судить по скорости и энтузиазму, — сказал Кессель, — лет 16–18. Не старше.

— Но он притерт к команде. В отличие, между прочим, от снайпера. Тот сильно нервничал и явно не слышал разговора. Мне на него страшно было смотреть, — это Король.

— А подростка в боевую группу — даже связистом — возьмут только в одном случае… — этот сеанс синхронного плавания понравился бы Энею еще меньше. — Ну что ж, — заключил Габриэлян, — вот тебе и задел, Миша. Проверить дома вокруг «Лунного света» на предмет одиноких молодых людей.

— Студент. Университет или частный колледж.

— Именно — самая простая легенда. А может, и правда. Теперь. Если они действительно пойдут сегодня…

— «Лютик», — фыркнул Кессель, — кафе на границе промзоны. Работают 24 часа. Связь еще есть, шесть минут до любой точки. Они считают, что умеют варить турецкий кофе. А ты — обратно в управление?

— Да. — Габриэлян вернул ему кружку. — И Мишу я у тебя приберу. У меня, — улыбнулся он, — предчувствия нехорошие.

— «А это нас арестовывать идут», — щелкнул Король.

— Ну это, я думаю, зависит от того, как далеко у них все зашло. Так что ты, на всякий случай, выберись на резервную точку и полезай в систему. Потому что есть шанс, что вам придется вынимать еще и меня. Только не торопитесь. Пусть они засветятся как новогодняя елка.